Известный социолог, автор книг «Метод фокус-групп» и «Глубокое интервью» Сергей Белановский подробно изложил свои взгляды на методологию проведения фокус-групп на форуме GfK.
Дата опубликования 14.10.2005, 13:05 по состоянию на 13:00 20.10.05
Выполняю свое обещание еще раз разъяснить свою позицию по поводу методических принципов проведения фокус-групп.
В предыдущей дискуссии я уже выдвигал тезис о том, что в России сложилась неконструктивная модераторская школа, основывающая свою деятельность на невалидных методических принципах. Считаю, что прошедшая дискуссия подтвердила этот тезис.
При этом я не утверждаю, что ВСЕ российские модераторы относятся к этой школе, но констатирую, что эта школа представляет собой довольно массовое явление, причем какой-то иной школы не просматривается, а если возникают исключения, то только на индивидуальном уровне. Допускаю также, что у какой-то части модераторов неконструктивность методических принципов этой школы в той или иной мере компенсируется их исследовательской интуицией, но интуиция не всегда может полноценно заменить осознанный и отрефлексированный методический подход.
Ниже я излагаю свои взгляды на методологию проведения фокус-групп. Для удобства чтения текст будет разбит на параграфы.
1. Что такое фокус-группа
Термин «фокус-группа» для непосвященных звучит несколько загадочно, поэтому, чтобы не было непонимания, я всегда говорю, что он означает «групповое глубокое интервью», и ничего больше. В прежней дискуссии я уже писал об этом, и никто вроде бы не возразил.
2. Валидность и полнота раскрытия темы
С моей точки зрения, адекватность проведения интервью, как индивидуального, так и группового, определяется двумя критериями: валидностью и полнотой.
Валидность можно разделить на «внешнюю» и «внутреннюю». Под «внешней» я понимаю маркетинговую валидность вопросов гайда и, возможно, вопросов, задаваемых интервьюером/модератором по ходу интервью/фокус-группы. Эту «внешнюю» валидность я здесь обсуждать не буду, хотя еще раз отмечу, что в российской практике маркетинговых исследований с такой валидностью есть очень большие проблемы.
«Внутренняя» валидность — это валидность самих ответов респондентов, реальное соответствие этих ответов их жизненному опыту, алгоритмам поведения, установкам и мотивациям. В определенном смысле это совпадает с понятием полноценного раскрытия темы, поэтому критерии «внутренней» валидности и полноты можно объединить.
В практике как индивидуального, так и группового интервьюирования существует набор методов, направленных на достижение полноты и «внутренней» валидности. В англоязычных учебниках этот набор методов называется понятием probing, которое переводится на русский язык как «зондирование». Этот перевод мне не нравится, но в русском языке, к сожалению, не нашлось более точного слова, поэтому в дальнейшем я буду пользоваться английским термином probing.
3. Рrobing
Техника probing подробно описана и в моих учебниках, и в многочисленных западных книгах, причем мое описание, разумеется, является ни чем иным, как изложением западных источников.
Техника probing является методической основой, базовым принципом интервьюирования, как индивидуального, так и группового. Если кто-то с этим не согласен — прошу высказываться.
В учебнике Гордена имеется упоминание о том, что в практике интервьюирования были попытки использовать иные техники, но эксперименты показали, что probing является наилучшей. Поскольку это вопрос интересный, привожу цитату:
«Рrobing — не единственная тактика для необходимого расширения и уточнения релевантной информации. Некоторые интервьюеры используют другую тактику. Например, делятся с опрашиваемыми своими соображениями и опытом по обсуждаемому вопросу, чтобы поощрить респондента к более полным и искренним ответам. Другие используют тактику рефлексии слов и чувств респондента по тем пунктам, которые требуют развития и уточнения. Однако эксперименты показали, что probing является наиболее эффективной тактикой».
4. Релевантные темы, их обрывы и искажения
Если в количественных методиках структурной единицей анкеты является дискретный вопрос, то структурной единицей интервью является тема. Тема представляет собой связную, обладающее смысловым единством совокупность представлений респондента о некотором предмете.
Релевантные темы, содержащиеся в сознании респондента, могут иметь различный потенциальный объем. Этот ожидаемый объем является, в частности, одним из критериев, на основании которого должно быть принято решение о выборе индивидуального или группового интервью. Я уже писал, что экспертному сознанию свойственен обычно большой потенциальный объем темы, поэтому в случае опроса таких глубоко осведомленных людей следует предпочесть индивидуальное интервью. Напротив, представления потребителей о продуктах, как правило, не очень глубоки, они не требуют столь длительного раскрытия, поэтому они могут быть вписаны в формат группового интервью.
В любом случае потенциальный объем любой темы в сознании респондента конечен. Как пишут авторы учебников, каждая тема имеет «дно», по достижении которого дальнейшее заглубление темы бесполезно: респондент начинает либо повторяться, либо фантазировать под нажимом интервьюера.
С другой стороны, тема может быть раскрыта не полностью. Различают темы раскрытые и оборванные. Обрыв нерелевантной темы (методом плавного перехода) необходим, такое действие входит в обязанность интервьюера/модератора. Но все релевантые темы должны быть раскрыты полностью, здесь обрыв является недопустимым методическим действием, ведущим к прямой потере релевантной информации.
Таким образом, любая релевантная тема должна быть раскрыта полностью до и «дна», но по достижении «дна» (исчерпании темы) заглубление должно быть прекращено.
Хаотичное перемешивание тем равносильно их обрывам и поэтому недопустимо.
Под описанным выше углом зрения и следует рассматривать вопрос о роли дискуссии в фокус-группах. Судя по обсуждению на этом форуме, создается впечатление (может быть, неправильное), что никто из участников не слышал ни о полноценном раскрытии темы, ни о технике probing. Может быть, я не прав, но такой вывод я делаю на основании того, что ни один из участников обсуждения не высказал свою позицию по этому вопросу и не упомянул слово probing, хотя я неоднократно писал о первостепенной важности полноценного раскрытия темы, и не просто писал, а выдвигал эту проблему на первый план.
5. Об эффекте интервьюера и других аналогичных эффектах
Представления респондента, его рефлексии по поводу собственного опыта или собственных мотиваций могут быть подвержены исходящим от интервьюера искажениям, которые называются «эффектом интервьюера». В действительности это не один, а целый комплекс эффектов, которые подробно описаны во всех учебниках по эмпирической социологии. К числу таких эффектов, относится, кстати, и флирт со стороны интервьюера (молодая участница дискуссии, отстаивавшая свое право на флирт перед фокус-группой, возможно, не знала об этом).
Эффект интервьюера является не единственным искажающим эффектом. Существует и так называемый эффект посторонних лиц, а также различные иные эффекты, воздействующие на респондента и сдвигающие его высказывания в некую несвойственную ему сторону.
Воздействие группы на индивидуальное мнение респондента, то есть групповую динамику, если охарактеризовать это явление в терминах теории интервьюирования, можно назвать «эффектом респондента» — искажающим эффектом, родственным по своей природе эффекту интервьюера.
6. Парадокс Ла-Пьера в интервью и фокус-группах
Общеизвестен парадокс Ла-Пьера, суть которого состоит в том, что люди действуют не так, как они говорят. Этот парадокс — основной бич социологических опросов, особенно тех, которые проводятся в прикладных целях и, следовательно, могут быть подвергнуты жесткой проверке.
Целью любых исследований, в том числе и маркетинговых, является получение данных, не искаженных парадоксом Ла-Пьера (в той мере, в какой это вообще возможно).
К счастью, разные вопросы в разной степени подвержены действию этого парадокса. Влияние парадокса на результаты исследования усиливает упомянутый выше эффект интервьюера и другие аналогичные ему эффекты.
Другой важный аспект состоит в том, что влияние парадокса Ла-Пьера ослабевает в том случае, если опрос ведется в контексте личного опыта респондента, и усиливается в том случае, если тема опроса отдаляется от этого контекста. Для маркетинговых, равно как и для многих других целей, имеют значение только те представления, которые основаны на личном опыте респондента, а не какие-либо отвлеченные идеи, фантазии и т.п.
В книге Э.Ноэль этот вопрос описывается следующим образом. Предположим, некий производитель создал ковер и просит оценить возможные объемы продаж этого продукта. Казалось бы, чего проще — ходи по квартирам, показывай ковер и спрашивай, купят его или нет. К сожалению, такой метод приводит к сильным искажениям. Поэтому более правильным является подход, при котором опрашиваются люди, уже купившие сходное изделие, и могущие благодаря этому сообщить о своем опыте и о своих мотивациях.
Конечно, в практике исследований встречаются ситуации, когда исследователь вынужден вести опрос и в тех областях, где действие парадокса Ла-Пьера может оказаться значимым (например, если у продукта отсутствуют аналоги). Заказчики (имеются в виду понимающие заказчики) зачастую идут на это, поскольку, как говорят они сами, такая информация лучше, чем никакая.
Но понятно, что исследователь всегда должен стремиться к минимизации действия парадокса Ла-Пьера. В связи с этим он не должен провоцировать уход фокус-груповых обсуждений в различные невалидные области, отдаленные от личного опыта респондентов. Другими словами, он не должен поощрять групповую динамику, приводящую к такому эффекту.
Сформулирую еще раз, что необходимо делать для минимизации парадокса Ла-Пьера:
— использовать технику probing, которая именно для этого и предназначена;
— избегать действий, порождающих эффекты интервьюера;
— вести опрос в зоне личного опыта респондента;
— избегать запуска неконтролируемых процессов групповой динамики.
7. Дискуссия в фокус-группах — probing или не probing?
Дискуссия как метод проведения фокус-групп, о котором много писали мои оппоненты, должна, очевидно, рассматривается ими либо как реализация составная часть техники probing, либо, наоборот, как альтернатива ей. Обе постановки вопроса правомерны и интересны, но лишь в том случае, если они представляют собой ясную методическую позицию, мотивированную конченой целью проведения исследования — валидностью получаемой информации.
Ранее я неоднократно задавал вопрос своим оппонентам, о какой «дискуссии» в фокус-группах идет речь, на каких методических принципах она должна быть построена? И ни разу не получил ответа. Между тем, важность этого вопроса очевидна.
Профессионал не может говорить о «дискуссии» вообще, потому что в психологии разработано очень много различных видов дискуссионных техник, кардинально различающихся по своим целям и методическим принципам. Существуют креативные группы (брейнсторминг и его модификации), группы достижения согласия (по К.Левину), психотерапевтические группы, упомянутая кем-то методика Дельфи и многие другие. Психологи могут составить гораздо более полный и грамотный список таких методик.
В этом списке должна быть, наверное, упомянута и фокус-группа как групповое глубокое интервью, основанное на технике probing (возможно, несколько модифицированной с учетом групповой специфики).
В предшествовавшем обсуждении кто-то писал, что дискуссия в фокус-группе нужна для получения инсайта. Однако фокус-группа, равно как и индивидуальное глубокое интервью, вовсе не предназначены для получения инсайта. Так считают и западные авторы, которые пишут, что фокус-группы не предназначены для получения новых маркетинговых идей или рекламного креатива (кажется, этот тезис содержится в учебнике Гринбаума). Фокус-группа — это скорее инструмент диалога с потенциальной аудиторией, инструментальный способ обсудить (получить реакции) на маркетинговые идеи на разных стадиях их воплощения с потенциальными потребителями. При этом сами маркетинговые идеи возникают не из общения с респондентами, а, как пишут маркетологи, «из лаборатории».
Любые методики правомерны в своих зонах валидности, но я категорически выступаю против того, чтобы аналитически их смешивать. Допускаю, что брейнсторминг тоже используется в маркетинговых разработках, но очевидно, что не в тех же целях, что и фокус-группы, и вряд ли с тем же составом респондентов. В любом случае неправомерно называть креативные группы фокус-группами и наоборот, потому что иначе можно дойти до полного смешения терминологии и методических принципов.
Мне могут возразить, что никто не запрещал использовать в фокус-группах методические приемы, свойственные, например, брейнстормингу. Соглашусь, но только в том случае, если при этом будет ясно сказано, что это сделано по такой-то методике в таких-то мелодических целях. Если у кого-то существует отрефлексированный опыт использования сочетания этих методик для каких-то специальных целей, об этом было бы очень интересно прочесть. Но я сомневаюсь, что использование таких комбинированных методик может быть массовым. Если бы это было целесообразно, это давно вошло бы в мировую практику. Изобретение новых экзотических «методов» в действительности есть черта глубоко провинциального мышления, от которого надо избавляться.
8. Рrobing применительно к фокус-группам
С моей точки зрения, все методы, входящие в состав техники probing в индивидуальном интервью, пригодны и для группового, но фокус-группа предоставляет и дополнительные возможности, среди которых можно назвать следующие:
• — управление очередностью предоставления слова, которое называют балансировкой участия;
• — переадресация вопросов;
• — цитирование сказанного ранее (этот метод применяется и в индивидуальном интервью, но в фокус- группах для него открываются дополнительные возможности).
В учебниках называют еще метод «стравливания участников», но в известных мне источниках было написано, что применять его следует ограниченно (такой тезис есть, например, в учебнике Гольдмана).
С моей точки зрения, «стравливание» правомерно тогда и только тогда, когда у модератора есть основания считать, что это поможет более полному раскрытию темы со стороны каждого из «стравленных» респондентов (поможет выйти на какие-то новые слои в раскрытии темы).
Одна из главных моих претензий к сложившейся в России школе модерирования состоит в том, что представители этой школы, похоже, озабочены лишь «стравливанием» участников. Этот методический прием они рассматривают как основной или даже единственный инструмент для запуска «дискуссии». При этом реально запустить дискуссию им зачастую не удается, и тщета их усилий нередко бывает единственным результатом, зафиксированным в протоколе.
Если кто-то может дополнить или скорректировать названный мной список приемов probing применительно к групповым интервью — прошу высказываться.
Можно ли технику probing, модифицированную применительно к групповому интервью, называть дискуссией? Наверное, да. Но возражаю против того, чтобы слово «дискуссия» применялось к методике фокус-групп в том крайне аморфном и неконкретном значении, которого придерживаются мои оппоненты. Причем по контексту их высказываний хорошо видно, что «дискуссия» в их понимании включает в себя много элементов, не совместимых с методологией фокус-групп.
Главным средством управления фокус-групповым обсуждением лично я считаю балансировку участия. Это означает, что приоритетными в фокус-группе должны быть трансакции модератор-респондент, а не респондент-респондент. Если кто-то придерживается иного мнения — прошу высказываться.
9. Полнота раскрытия темы в фокус-группах
Полнота раскрытия темы в фокус-группах включает в себя полноценное раскрытие темы каждым респондентом. Если кто-то не согласен — прошу высказываться.
Позволю себе небольшое отступление. После размещения на этом сайте моих предыдущих текстов я получил довольно много писем на свой мейл. Никоим образом не хочу сказать, что их авторы выражали со мной полную солидарность, совсем нет. Единым в этих письмах оказалось другое — авторы сообщали, что они опасаются размещать свои тексты на этом сайте. Это, конечно, наводит на кое-какие размышления относительно нравов, существующих в нашей профессиональной среде. Но это так, к слову.
Я надеюсь, что один из авторов такого письма не обидится на меня за следующую небольшую цитату, не раскрывающую его инкогнито:
»… Лично мне приходилось наблюдать несколько фокус групп, где манера ведения модератора была довольно жесткой по отношению к участникам, и точно не допускала какого-либо «флирта». Кроме того, модератор следил за тем, чтобы каждый высказывался по каждому вопросу. И я совершенно точно знаю, что все это требовал клиент, которым в том случае выступал проджект-менеджер центрального офиса международной исследовательской компании».
Мне очень хотелось бы, чтобы те мои оппоненты, которые жестко настаивали на том, что вовсе не обязательно получать полноценный ответ от каждого респондента, разъяснили свою точку зрения. Хотелось бы понять, зачем респонденты, не раскрывающие своей точки зрения, вообще присутствуют на фокус-группе.
10. Групповая динамика как фактор искажения
Если технику, направленную на получение от респондентов полных и валидных ответов, назвать конструктивной, то техники, которые ведут к противоположному результату, можно назвать деструктивными.
Термин «групповая динамика» применительно к фокус-группам неоднократно упоминался участниками обсуждения, причем упоминался как полезный (конструктивный) эффект. Встречается такой тезис и в литературе.
Сторонникам этой точки зрения, прежде всего, необходимо уточнить, что они понимают под термином «групповая динамика» и с помощью какой техники они реализуют ее в своих фокус-группах.
Если речь идет о групповой динамике в том смысле, в каком ее реализовывал в своих экспериментах Курт Левин, то я считаю, что такая динамика категорически противопоказана фокус-группе, поскольку ее результатом являются представления, изначально не свойственные репондентам и сформированные под сильным групповым давлением. Если кто-то придерживается иного мнения или иного понимания групповой динамики — прошу высказываться. Ранее я неоднократно просил своих оппонентов разъяснить свою позицию по этому вопросу и ни одного ответа не получил.
Если в индивидуальном интервью мы о возможности возникновения искажений, связанных с так называемыми «эффектами интервьюера», то в фокус-группе, наряду с аналогичными «эффектами модератора» могут возникать и «эффекты респондентов», то есть искажения в реакциях респондентов, вызванные стимулами, исходящими от других респондентов. Такое развитие обсуждения — это тоже групповая динамика, очевидным образом деструктивная. Такая групповая динамика уводит обсуждение в нерелевантные области и оказывает давление на респондентов, усиливая действие парадокса Ла-Пьера.
Тот, кто считает, что групповая динамика в фокус-группе может быть конструктивным эффектом, должен очень тщательно разъяснить и обосновать свою точку зрения, и обязательно разграничить конструктивную и деструктивную формы групповой динамики.
Моя личная позиция состоит в том, что я считаю групповую динамику в фокус-группах в основном вредным, искажающим эффектом. Исключения возможны, но о них надо говорить отдельно.
11. Многие российские модераторы не умеют раскрывать тему, равно как и не умеют запускать дискуссию
Применительно к российским реалиям вопрос о групповой динамике, может быть, и не заслуживает того, чтобы ломать об него копья. Как известно, в России «плохие законы компенсируются плохим их исполнением». На практике я очень часто встречал ситуации, когда модератор, будучи в теории сторонником «дискуссии» и групповой динамики, на практике не умел запускать ни дискуссию, ни групповую динамику. Так что во многих случаях этот вопрос остается сугубо теоретическим.
Здесь настало время вернуться к изначальному тезису о том, что в России сложилась неконструктивная модераторская школа, не имеющая понятия о раскрытии темы и технике probing, и ориентированная на организацию в фокус-группе «дискуссии» при отсутствии сколько-нибудь ясного понимания того, на каких принципах должна осуществляться эта «дискуссия» и каковы ее цели.
На практике такой менталитет модератора приводит к самым деструктивным последствиям, главными из которых являются следующие:
— модератор, относящийся к описываемой неконструктивной школе, как правило, постоянно пытается запустить дискуссию с помощью вопросов типа «У кого другое мнение?», т.е. пытаясь опереться исключительно на алгоритм «стравливания» участников, причем применяя этот алгоритм еще до того, как основные точки зрения уже проявились. Я уже писал ранее, что такая постановка вопроса заставляет респондентов концентрироваться не на самой точке зрения, а на ее ОТЛИЧИИ от ранее высказанных. Это имеет несколько последствий. Во-первых, респондент не может сориентироваться, то ли ему отвечать на первоначальный вопрос, то ли концентрироваться именно на отличиях. Во—вторых, точка зрения респондента может не иметь радикальных отличий от ранее высказанной, это дезориентирует респондента. В третьих, респондент должен для себя понять, является ли отличием некоторое дополнение к сказанному ранее. В четвертых, респондент мог хотеть не высказать иную точку зрения, а, наоборот, поддержать предыдущего выступающего в каких-то важных аспектах, и т.д. Запутываясь в этих противоречиях, респонденты «закрываются». Конкретный пример того, как попытка модератора запустить дискуссию путем концентрации обсуждения на иных мнениях привела к распаду обсуждения темы был приведен мной ранее (фрагмент из протокола фокус-группы милиционеров);
— в ходе «дискуссии» часто происходит подмена темы, обсуждение дрейфует в нерелевантные области. При этом модератор, озабоченный исключительно «дискуссией ради дискуссии», никак не пытается повлиять на этот процесс или даже поощряет его;
— постоянно видны обрывы тем, совершаемые как модератором, так и респондентами, обрывающими друг друга. Видны также хаотичные переходы в темах;
— у респондентов происходит утрата ясности относительно предмета обсуждаемой темы, равно как и относительно «правил игры» в проходящем обсуждении. Неконструктивность обсуждения становится видна самим респондентам. Это приводит к падению мотивации, односложным ответам и распаду обсуждения;
— модератор часто бывает настолько озабочен организацией «дискуссии», которая у него не получается, что плохо следует гайду, забывает задать предусмотренные в нем вопросы. Это совсем грубое нарушение, но оно встречается очень часто;
— следуя каким-то своим ассоциациям, модератор задает вопросы, не предусмотренные гайдом и, главное, нерелевантные для исследования. Наверное, это связано с тем, что модератор в попытке запустить дискуссию, пытается задать так называемые «вопросы по ходу», которые превращаются в самостоятельные темы обсуждения. Оговорю, что адекватные «вопросы по ходу», вытекающие из общего смысла гайда и соответствующие технике probing, я всегда приветствую.
12. «Дискуссия» как недобросовестный способ продвижения исследовательского бренда
В прошедшем ранее обсуждении выявилась определенная аргументация, которую используют сторонники «дискуссии». Эту аргументацию нельзя назвать научной, скорее она является недобросовестным пиаром, направленным на продвижение собственных исследовательских брендов.
В основе этой аргументации лежит противопоставление индивидуального интервью и фокус-группы, причем прямо или косвенно утверждается, что фокус-групповая «дискуссия» является инструментом технологически совершенным, сложным и современным, а индивидуальное интервью — отсталым и примитивным. Такое представление имеет шанс быть успешно продвинутым не потому, что такая точка зрения правильна, а потому, что она, так сказать, более «романтична», то есть позволяет рассказывать слушателям всякие псевдопрофессиональные «сказки».
Напрашивается эффектный риторический прием, который может быть использован, например, при чтении лекций. Начало лекции может быть примерно таким:
«Существует точка зрения С.Белановского, который сводит фокус-группу к совокупности индивидуальных интервью. Это, конечно, неправильная и примитивная точка зрения. При таком подходе не возникают процессы групповой динамики, наиболее ценные и следовательской точки зрения». После такого вступления можно часами рассказывать слушателям «сказки» про групповую динамику, благо этот вопрос хорошо проработан в социальной психологии.
Хотя приведенный выше пример чисто умозрителен, он, на мой взгляд, вполне соответствует логике моих оппонентов. Поэтому считаю нужным подробно объяснить, почему я считаю такой подход к лекционному курсу (или, допустим, к презентации у заказчика) профессионально недобросовестным. Высказываю свою позицию в форме тезисов.
а) Любая лекция (или иное разъясняющее мероприятие) о методике фокус-групп должна начинаться с проблемы маркетинговой валидности социологических опросов. Эту тему лектор обязан раскрыть в самом начале и далее постоянно связывать с ней все последующие рассуждения. В любом лекционном курсе по методике социологических опросов в целях маркетинга тема валидности должна выступать в роли риторического общего места. Я крайне удивлен тем, что мои оппоненты из числа сторонников «дискуссии» использовали для обоснования своей позиции любые аргументы (в том числе так называемые аргументы «к человеку», типа «ковырять в носу»), а вот единственную аргументацию, которую можно было бы счесть профессиональной, они не использовали.
б) Далее, на мой взгляд, в ходе лекционного курса должна быть раскрыта суть техники рrobing, в том числе применительно к индивидуальному и групповому интервью. Кстати, по этой причине я считаю, что методические принципы индивидуального интервью и фокус-групп должны раскрываться в рамках единого лекционного курса.
в) После раскрытия двух названных общих тем лектор имеет право перейти к более частным темам. Их состав и очередность могут вытекать из его авторской позиции. Где-то здесь уместно поговорить и о групповой динамике, но только в том ракурсе и в том объеме, который релевантен фокус-групповому исследованию. При этом, какой бы позиции автор ни придерживался, он обязан начать с того, что групповая динамика может быть как полезным, так и вредным эффектом с точки зрения обозначенных вначале критериев валидности. Только после этого возможна корректная профессиональная дискуссия о роли групповой динамики в фокус-группах.
Если лектор выдвинет в своем курсе темы «дискуссии» и групповой динамики на первый план, и начнет раскрывать их в нерелевантном контексте (например, просто пересказывая изложение этих вопросов в учебниках по социальной психологии), то это будет ни что иное, как дезориентация и обман слушателей.
Где-то в конце 80-х годов в США состоялся прецедентообразующий судебный процесс, в котором бывший студент подал в суд на своего преподавателя, обвиняя его в том, что тот сообщил ему на своей лекции ложную информацию. Суд принял решение в пользу истца, что произвело сильное впечатление на все преподавательское сообщество. В России такой практики пока нет, но я искренне надеюсь, что она появится. Если этого не произойдет, я боюсь, что широко распространенная профессиональная ложь и «разводилово» просто уничтожат науку и высшее образование в нашей стране. Исследователь или преподаватель должен не просто заявлять, что он «крутой», но и помнить, что при случае ему придется отвечать за «базар».
13. Индивидуальные интервью или фокус-группа?
Этот вопрос мне в разных вариациях задавали мои оппоненты, зачастую явно или неявно постулируя, что индивидуальное интервью является более примитивным методом. Я с этим категорически не согласен, и убежден в том, что ни один исследователь, который опирается в своей работе на технику рrobing, никогда не сделает такого заявления.
Банально, что индивидуальные интервью и фокус-группы имеют своих зоны применения. Есть между ними и «спорная территория». Я уже неоднократно писал, что фокус-группы неприменимы, например, в тех случаях, когда предполагаемый объем темы велик и не вписывается в групповой формат. Могут быть и иные критерии, которые я здесь обсуждать не буду.
Если говорить о зоне применимости фокус-групп, то здесь, на мой взгляд, сохраняет актуальность следующая цитата из Мертона, ключевые фразы в которой мною подчеркнуты.
«Фокусированное интервью не обязательно должно проводиться с одним человеком; можно иметь дело с группой людей. У группового интервью имеются преимущества и недостатки, которые до некоторой степени будут рассмотрены в этой главе. Оказывается, что преимущества группового интервью превышают его недостатки, когда мы стремимся получить подход к различным определениям ситуации большим числом людей. Это, конечно, не означает, что интервью с десятью участниками даст нам в десять раз больше информации, чем такое же интервью с одним человеком. Но обычно групповое интервью позволяет получить более разнообразный массив ответов и обеспечить более широкую основу как для проведения систематического исследования рассматриваемой ситуации, так и для предложения основанных на опыте интерпретаций экспериментальных данных».
Вопрос о границах применимости индивидуальных интервью и фокус-групп обширен. Вероятно, по этому вопросу могут существовать разные точки зрения. Но я считаю, что эти возможные точки зрения должны вытекать из реального методического опыта, а не быть просто ходячим мнением или чьей-то эмпирически не подтвержденной фантазией.
Готов сообщить о своем опыте. В своей практике я иногда прибегаю к проведению небольших серий индивидуальных уличных интервью с диктофоном (как правило, 30 интервью). Этот метод имеет преимущества: он очень быстр и очень дешев. Иногда, если нет иных возможностей, это очень выручает. Но данный метод хорош только для экстренного решения проблемы, потому что он имеет ограничения и недостатки.
Ограничений я вижу два. Во-первых, уличному респонденту нельзя задавать более трех содержательных вопросов. Во-вторых, это должны быть только простые вопросы. Если вопрос сложен, то респондент пытается задуматься, но мотивация для серьезного обдумывания у него слаба, поэтому он приходит к выводу, что лучше отделаться от интервьюера какими-нибудь общими фразами.
Теперь о недостатках. Наверное, недостаток только один: глубина раскрытия темы в таких интервью оказывается заметно меньше, чем в фокус-группах. Это хорошо видно по фрагменту протокола, который я привожу ниже. Объем текста одного высказывания в таком интервью среднем оказывается примерно вдвое меньше, чем при обсуждении такого же вопроса в фокус-группе. Поэтому, повторяю, для меня использование этого метода всегда является вынужденным, а сам метод я рассматриваю как вспомогательный.
В чем причина того, что глубина раскрытия темы в таких индивидуальных интервью оказывается меньше, чем в фокус-группах? На мой взгляд, здесь дело не только, а может быть, и не столько в «дискуссии». Полагаю, что в основе более глубокого раскрытия темы в фокус-группах лежит так называемый «эффект присутствия» или «эффект аудитории». Респондент чувствует, что находится на серьезном мероприятии, где его готовы всерьез выслушать, причем слушает не только модератор, но и другие респонденты, такие же люди, как и он сам. Этот эффект усиливается балансировкой участия, благодаря которой респондент видит, что обсуждение происходит свободно, что высказываются разные точки зрения. Последнее помогает респонденту более точно определить свою позицию в возникающей конфигурации мнений, учесть мнения других респондентов в своем ответе. Несомненна стимулирующая роль интереса к высказываниям «коллег», причем такой интерес вызывают не только несовпадающие, но и совпадающие точки зрения.
Считаю нужным отметить, что названные стимулирующие эффекты вовсе не обязательно должны проявляется в ходе «дискуссии», если под этим понимать преобладающие трансакции респондент-респондент. Преобладание таких трансакций, на мой взгляд, приводит к ряду негативных эффектов, главные из которых следующие:
— постоянные обрывы тем и их хаотичное перемешивание;
— в результате этого — неполноценное раскрытие темы, особенно если говорить не об отдельных респондентах, а обо всей группе;
— дрейф дискуссии в нерелевантные области;
— доминирование в обсуждении наиболее активных респондентов;
— поляризация точек зрения, не свойственная естественному мышлению респондентов (усиление действия парадокса Ла-Пьера).
Если у кого-то есть на этот счет иная точка зрения, я с интересом с ней ознакомлюсь (при условии, конечно, что она будет содержательной и аргументированной, а не основанной на заявлениях типа «я крутой»).
14. Адаптация методики к некачественным модераторским кадрам
В исследовательской практике могут возникать проекты малого и большого масштаба. В последнем случае возникает необходимость привлечения внешних (внештатных) кадров модераторов, причем большой масштаб проекта может просто не оставлять иного выхода.
Здесь начинаются серьезные проблемы, о которых я писал в своем самом первом тексте, поскольку подавляющее большинство модераторов, на которых удается выйти, как в Москве, так и в регионах, относятся к той самой неконструктивной школе, о которой я писал.
Многие участники обсуждения упрекали меня в том, что я разместил заказ в регионах, а не направил модераторов из Москвы, т.е. сэкономил. Отвечаю, что не вижу разницы между представителями неконструктивной школы в Москве и в регионах, за исключением той, что москвичи зачастую более нагло блефуют и на этом основании требуют больше денег. Это ощущение только усилилось в ходе прошедшего обсуждения (в частности, потому, что фразу «Усы, лапы, хвост — вот мои документы» ведь не я придумал, это наиболее активный участник обсуждения сам о себе написал). Так что, не желая никого обидеть, вынужден сказать, что у меня не возникло желания привлечь к своим проектам кого-либо из участников обсуждения (может быть, в профессиональной позиции некоторых я пока не сумел разобраться). Я готов платить бОльшие деньги тем, кто этого заслуживает, но считаю, что платить их тем, кто блефом прикрывает свою некомпетентность — это большой профессиональный и человеческий грех.
Считаю важным еще раз отметить, что обращался в регионах не к каким-то студентам-аспирантам, а к филиалам брендовых общероссийских социологических фирм, и не первых попавшихся, а вроде бы имеющих приличную репутацию (имею в виду репутацию именно филиалов, а не московских головных офисов). Качество работы НЕКОТОРЫХ из них меня шокировало. Это и послужило основой моего упрека к московским брендовым фирмам в том, что они не выполнили свою общероссийскую миссию и не подготовили конструктивную модераторскую школу, предпочитая прикрывать блефом их плохую работу. Но среди региональных модераторов есть и вполне вменяемые люди, которые более или менее четко выполнили мои инструкции. С этими людьми я охотно буду работать дальше. К сожалению, таких людей мне пока удалось найти не во всех регионах.
Теперь о методической сути вопроса. В своем первоначальном тексте я написал, что в связи с неправильной методической ориентацией многих российских модераторов я пошел на упрощение методики и, по сути, свел ее к последовательным трансакциям модератор-респондент, которые я назвал «индивидуальными интервью». Цитирую то, что было написано, и что вызвало такую бурю эмоций.
«Методика проведения фокус-групп в действительности сложна, если ориентироваться на высокие стандарты. Проблема в том, что перед модератором стоит двоякая задача. С одной стороны, он должен получить от каждого респондента его базовую точку зрения на каждый обсуждаемый вопрос. С другой стороны, методика фокус-группы предполагает выявление не совпадающих точек зрения и организацию между ними некоторой дискуссии (для углубления понимания и более полного раскрытия темы.
При этом многие люди, работающие модераторами, так сказать, «слышали звон» про групповую дискуссию и выдвигают этот аспект на первый план, совершенно пренебрегая смыслом и содержанием получаемого материала. … В результате в протоколе мы видим, что при ответе на вопрос гайда один респондент высказался на тему, еще три высказались не на тему, есть несколько непонятных реплик, и прочие 6 респондентов вообще не высказались по этому вопросу. Читать такие протоколы тяжело, в том числе, и с моральной точки зрения, т.к. видно, как губится материал.
Зная о таких особенностях российских модераторов, я при выдаче им заданий упрощаю методику и говорю: мне не нужна дискуссия, мне нужны развернутые (в объеме абзаца) ответы КАЖДОГО респондента на КАЖДЫЙ вопрос. Если сумеете сделать к этому приращение в виде дискуссии — хорошо, не сумеете — претензий не будет. Но если вы не получите полноценного ответа на каждый вопрос, я такую работу не приму.
Я понимаю, что моя позиция в чем-то идет вразрез с общемировой практикой. Кстати, этот вопрос отражен и в моем учебнике. Там со ссылкой на мнение западного автора говорится, что если на фокус-группе каждого респондента просят высказаться по каждому вопросу, то это, по сути, уже не фокус-группа, а 10 параллельно ведущихся индивидуальных интервью. Пусть так. В моей же книге описываются результаты эксперимента, в котором один и тот же проблемный вопрос изучался как методом фокус-групп, так и индивидуальных интервью. Результат эксперимента показал, в общем, взаимозаменяемость обоих методов. Поэтому насчет фокус-групп до сих пор не утихает дискуссия — дают ли они содержательное приращение по сравнению с индивидуальными интервью, или просто экономят время, в ряде случаев деньги и т.д. Я не хочу здесь влезать в эту дискуссию. Важно другое: в наших условиях, если работать с региональными исполнителями, нет возможности проводить фокус-группы по «высокой» методике. Дай Бог, чтобы они сделали хотя бы по более примитивному варианту».
Сегодня, по прошествии дискуссии, я снова подписываюсь под каждым написанным выше словом, с двумя маленькими оговорками. Во-первых, сказанное про регионы относится и к Москве. Во-вторых, вменяемые люди, конечно есть, но их меньшинство, найти их трудно, и они не образуют какой-то профессиональной школы, а существуют, так сказать, дисперсно.
Выше я упоминал о письмах, пришедших на мой мейл в виде откликов на дискуссию. Процитирую, не нарушая инкогнито, еще одно письмо, автор которого удачно выразил главную мысль.
«Говоря об отсутствии реальной профессиональной подготовки модераторов, я имею в виду, что люди не только халтуру делают, но даже не понимают, в чем собственно эта халтура состоит. В этом смысле принцип «от каждого респондента ответ на каждый вопрос гайда» задает, по крайней мере, некий стандарт качества. Нарушения этого стандарта доказуемы и могут квалифицироваться как брак в работе. Работа по такому принципу полезна и для самих модераторов, поскольку позволяет более четко отрефлексировать собственные методические и психологические проблемы при проведении ФГ. Их возникает достаточно много и при таком упрощенном варианте, тем более для наемного модератора, которому не ясны конечные цели и задачи клиента. И если модератор не может провести ФГ даже в таком упрощенном виде — это серьезный повод задуматься о собственном профессионализме, а не выставлять встречные претензии клиенту».
Ключевая мысль выражена в подчеркнутых фразах, к которым мне нечего добавить. Мы живем в той стране, в которой живем, и качество людей выступает реальным ограничителем во многих видах деятельности. Мне кажется, что честно учитывать эти ограничения лучше, чем блефовать и впаривать заказчику заведомо худший материал, якобы сделанный по правилам кодекса ЭСОМАР.
Для того, чтобы моя позиция не вызвала каких-либо рзночтений, формулирую ее предельно ясно. Правильный алгоритм проведения фокус-групп основывается на технике probing. Применительно к фокус-групповому обсуждению эту технику можно назвать «дискуссией”, но в рамках этой дискуссии должны быть получены полноценные ответы от каждого респондента. Полагаю, что эта цель лучше достигается при преобладании трансакций модератор-респондент, но в этом вопросе я готов внимательно выслушать иные точки зрения.
Но если исследователь вынужден привлекать к своей работе посторонние модераторские кадры, я рекомендую ему либо предварительно проводить очень серьезный отбор и обучение, либо, если такой возможности нет, упростить методику, и свести к 10 последовательно ведущимся индивидуальным интервью. Практика показывает, что такой метод обеспечивает более полноценное раскрытие тем, чем та «дискуссия”, которую пытаются реализовывать модераторы, принадлежащие к российской неконструктивной школе модерирования.
В ходе обсуждения мои оппоненты возражали мне тем, что надо обращаться к «настоящим”, «хорошим” модераторам. Звучала мысль, что надо больше платить. Полагаю, это надо понять как намек на то, что надо обратиться именно к моим оппонентам и заплатить им хорошие деньги. Извините, уважаемые коллеги, но я не верю вашему профессионализму. Опасаюсь, что в нем слишком велик элемент блефа.
15. Про методику ЭСОМАР
В ходе обсуждения у меня не раз спрашивали о моем отношении к кодексу ЭСОМАР. К сожалению, у меня нет этого кодекса под рукой, и у ближайших знакомых его тоже не оказалось. Предпринимать какие-то специальные усилия для того, чтобы его добыть, у меня сейчас нет времени. Если авторы этих вопросов сделают для меня ксерокопию нужных страниц, я обещаю изучить их и сообщить свое мнение.
Но независимо от того, что написано в этом кодексе, я считаю необходимым высказаться по смежному вопросу. Не имея в виду никого конкретно, хочу сообщить о своем эмпирическом наблюдении: почему-то на кодекс ЭСОМАР очень любят ссылаться плохие, несостоявшиеся маркетологи. При этом я не утверждаю, что ВСЕ маркетологи, ссылающиеся на ЭСОМАР, являются плохими. Я утверждаю лишь, что плохие маркетологи часто ссылаются на ЭСОМАР для придания авторитета своим плохим работам.
Такие ссылки можно, наверное, охарактеризовать как так называемую «фарисейскую добродетель» — апелляцию к неким правилам или авторитетам без обсуждения проблемы по существу.
Если, к примеру, я выдвигаю тезис о том, что в фокус-группах необходимо обеспечивать полноценное раскрытие темы, а мне отвечают, что в кодексе ЭСОМАР говорится о фокус-групповых дискуссиях, то, независимо от того, что в действительности написано в этом кодексе, я не могу приять такой аргумент просто потому, что в нем ничего не сказано про существо обсуждаемого вопроса.
Полагаю, что во многих случаях ссылка на кодекс ЭСОМАР может служить прикрытием плохой работы и одновременно риторическим приемом, оказывающим психологическое давление на заказчика. К примеру, заказчик недоволен работой, но в ответ на его претензии ему отвечают: «Мы работаем по кодексу ЭСОМАР». Заказчик не знает, что написано в этом кодексе, и поэтому вынужден промолчать. Именно этот аргумент некоторые региональные исполнители попытались впарить и мне, когда я предъявил им претензии. Если обсуждение этих вопросов будет иметь продолжение, прошу учитывать, что сама по себе ссылка на ЭСОМАР ничего не доказывает.
Сказанное никоим образом не означает моего пренебрежения к кодексу ЭСОМАР, как и ко всякому другому серьезному методическому источнику. Повторяю, что буду рад изучить соответствующий раздел и высказать о нем свое мнение.
16. Пожелания для дальнейшего обсуждения
Если этот мой текст вызовет обсуждение, мне бы хотелось, чтобы мои оппоненты ясно высказали свою позицию по ключевым обсуждаемым вопросам, к числу которых я отношу следующие.
1. Является ли фокус-группа групповым глубоким интервью, или это нечто иное?
2. Является ли техника probing базовой основой группового интервьюирования или нет?
3. Является ли полноценное раскрытие темы обязательным требованием к проведению фокус-групп?
4. На каких методических принципах должна строиться фокус-групповая дискуссия? Какие формы дискуссии недопустимы в фокус-группах, снижают их валидность?
Разумеется, могут быть поставлены и другие важные вопросы.
Мне бы очень хотелось, чтобы свое мнение по обсуждаемым вопросам высказала и уважаемая Марина Власова.
17. Конкретные примеры
Привожу некоторые конкретные примеры, иллюстрирующие сказанное выше.
Пример 1. Это фрагмент из фокус-группы, которая была проведена штатным модератором нашей организации. Цель исследования и рекрутинговые критерии, к сожалению, раскрыть не могу, и ограничиваюсь текстами высказываний только четырех респондентов (всего их было 10 и от каждого получены выказывания примерно такого же объема). С моей точки зрения, тема раскрыта полноценно всеми респондентами. Разумеется, здесь есть, что уточнять, но это уже будет переход к новым темам («мутация», по выражению Мертона). Это задача последующих вопросов. Заглублять тему посредством дискуссии в данном случае не вижу необходимости. Если у кого-то другое мнение — прошу высказываться.
Пример 2. Здесь приведен полный текст ответов респондентов на аналогичный вопрос в другой фокус-группе. Рекрутинговый критерий был другой, поэтому напрямик сравнивать их содержание нельзя. Но можно сравнивать качество модерирования и качество полученных ответов. Как мы видим, модератор не использовал технику probing и не обеспечил полноценное раскрытие темы даже частью респондентов. В результате единственный более или менее полноценный ответ был получен только от одного респондента, которого зовут Сергей. Но и он фактически ответил не на тот вопрос, который был ему задан. Высказывания всех остальных респондентов предельно кратки, порой невразумительны и в большинстве не на тему. Сергей перевел обсуждаемую тему в историческую плоскость, и последующие высказывания пошли уже в этом нерелевантном русле (неправомерная «мутация» темы). Модератор, как мы видим, здесь не вмешался и не вернул обсуждение в релевантное русло.
Вместо того, чтобы сосредоточиться на полноценном раскрытии темы и удержании обсуждения в релевантном русле, модератор, как можно понять, был сосредоточен на необходимости запуска дискуссии. Он попытался запустить ее трижды, но это ему так и не удалось. В результате тема осталась фактически не раскрытой.
Пример 3. Этот пример похож на предыдущий, хотя модератор здесь не пытался вмешиваться. Но раскрытие темы группой он тоже не обеспечил. В группе присутствовало 10 человек. Респонденты Алексей и Ростислав высказались трижды. Возможно, именно это модератор и счел дискуссией. Само по себе это не плохо, но, учитывая, что все обсуждение вопроса состоит из 11 реплик, получается, что трое респондентов не высказались вообще. Далее, мнение респондента Валеры осталось неясным, он высказал только небольшую реплику, причем не на тему. Дмитрий, Александр 1 и Александр 2 высказались не на тему. Первое и основное высказывание Алексея невразумительно, даже сложно понять, о чем идет речь, тема не раскрыта. Два других высказывания Алексея — это просто реплики, значимого содержания в них нет. Более или менее релевантными можно считать только высказывание Андрея и второе высказывание Ростислава, но и они не очень вразумительны. Создается впечатление, что эти респонденты как бы сами не очень четко понимали, на какой вопрос они дают ответ, и модератор не помог им сконцентрировать мысль.
Пример 4. Это фрагмент протокола уличных интервью в регионе, в котором незадолго до этого произошло назначение губернатора. Видно, что ответы довольно кратки, тема раскрывается не глубоко, есть «зажатость» со стороны респондентов. Нет стимулирования рефлексии, которая обеспечивается присутствием других респондентов и их высказываниями. Сильны барьеры, которые ослабляются при групповом интервьюировании, если модератор хорошо владеет техникой probing.
1. Модератор: Как Вы считаете, страна движется в правильном или в неправильном направлении? В чем состоит движение в правильном направлении? В чем состоит движение в неправильном направлении? Что перевешивает — правильное или неправильное?
Илья: Тяжело дать однозначный ответ. У нас правильно развиваются только крупные города, а о сельских жителях в районах мало кто думает. И они находятся в большом упадке. Движение в правильном направлении — это когда пытаются поднять экономику, установить порядок, законы, делать все четче. Поднять производство, заводы. Неправильное направление — это то, что все центрируется, в основном в Москву. Правильное и неправильное — 50% на 50%, более точно, сложно ответить.
Евгения: Я в принципе согласна с Ильей, если не считать того, что и в крупных городах есть сферы, в которых мы двигаемся неправильно. Например, та же экология, образование, здравоохранение. На мой взгляд, сейчас в развитии страны больше неправильного. Это выражается в том, что абсолютно не затрагивается главная сфера, такая как экономика. Большинство мелких проблем вообще остается на потом, и забываются, как правило. В основном живем мы за счет сырья, продажи.
Кирилл: Мы движемся в правильном направлении, конечно, есть отдельные негативные моменты, но мы движемся в правильном направлении, особенно по сравнению с 1991 годом. Неправильно было в 1991, а сейчас все хорошо.
Ольга: Сейчас мы движемся в правильном направлении. Правильное направление, по моему мнению, заключается в том, что надо больше централизировать власть. У нас как-то не получается развивать власть на местах. За счет этого и экономика приходит в упадок, уровень жизни также падает. Больше нужно централизировать управление страной. Больше все-таки правильного.
2. Модератор: Двигается ли страна в правильном направлении? Если страна не двигается в правильном направлении, то почему? Что мешает? Пожалуйста, Владимир, Ваша точка зрения.
Владимир: Коррупция мешает двигаться.
Модератор: Еще какие мнения?
Респондент: Бюрократизм.
Респондент: Руководство страны.
Респондент: Плавность перехода…
Респондент: Да, он переходят от одного президента к другому, сидят на своих местах, обрастают родственниками, знакомыми, связями.
Респондент: Сегодня — я, завтра — он.
Модератор: У кого-то есть другие точки зрения, Игорь?
Игорь: Уж больно народ пассивный, уж больно молчаливый, все, что ему предложат — все он проглатывает.
Респондент: Ну не скажи!
Сергей: Взять уж лучше с девяносто первого по девяносто четвертый год, когда изначально повернули все вот так вот, начиная с девяносто четвертого года, когда все пошло, когда —девяносто пятый, девяносто шестой — было все плохо, когда ничего не было. И вот сейчас в девяносто девятом, когда я еще работал, на нем и сейчас там работаю, нам задерживали заработную плату. Сейчас появилась стабильность, я чувствую, что мы идем на улучшение.
Модератор: Сергей, считает, что все-таки, тенденция, да?
Респондент: Тогда все по талонам было.
Респондент: Не всегда все по талонам было.
Респондент: Был тот же самый блат, когда люди в очередях стояли, я вот помню, когда я был еще маленький, меня за курами мама посылала, они продавались с головами, с ногами, с когтями с перьями.
Респондент: Раньше были товары, а сейчас — деньги. Какая разница?
3. МОДЕРАТОР: Что нужно России делать, чтобы мы двигались в правильном направлении?
Алексей: Ну, как вам сказать, мы должны мыслить научиться по-новому — от поколения к поколению это все движется. Вот сейчас мы думаем так, но придут другие и будет нужно понимать, мыслить по-другому. Перестроиться надо.
Андрей: Неправильный подход, денег нормально нет. Празднует тот, у кого больше прав и или кто сильней. И вообще, незаконно это — одни богатеют, а другие бедствуют? В общем, наша страна еще обитает за счет других. Дело не в ресурсе, а в умственном развитии. Где-то убыло, где-то прибыло. Нужно становиться богаче всей страной.
Валера: Давайте возьмем арабские страны!
Александр 1: А что тут думать, взяли! Как американцы оккупировали территорию другой страны — и качай из нее ресурсы. Так сделала Америка по отношению к Ираку. Они свои месторождения зарезервировали, а у других нефть качают.
Ростислав: У Америки была база, и ее материальное обеспечение граждан не зависело от этого фронта прибыли.
Алексей: Вы слышали о таком понятии, как план Маршала?
Дмитрий: Я думаю, что в Америке умнее люди, чем в России, потому что у них тоже ресурсы скоро могут закончится, А у себя они заморозили, так как они знают, что у них будут дети, у детей будут дети, они заботятся о будущем. У нас продается все.
Александр 2: Какие у нас самые богатые страны — Саудовская Аравия, они там живут, люди. Каждый человек живет на этой нефти, так не бедствуют, ну есть конечно, которые живут богаче. Но у них только песок и нефть.
Ростислав: Я считаю, что вся беда в том, что у нас слишком большая территория. Нет, отдавать ничего не надо. Где-то день, а где-то ночь — правительство в одной стороне. Поменять правительство, заменить все полностью, все поменять, поставить профессионалов на свое место. Есть, которые занимают посты по 10-15 лет. Своих пихают, не дают профессионалам, которые знают пути решения. Конечно, а когда там бездарность, сынок, который нашел это место по связям, если сидит сынок, который отвечает в экономике, то что он может сделать? Если коснуться природных ресурсов, то ввели квоту на отлов рыбы, то, как эта квота раздается, создали свою фирму, отдают, сами зарабатывают.
Алексей: А можно я полностью охарактеризую! У нас такая тенденция, Ростислав, что каждый думает о своем кармане и набивает его, придя к власти — правильно подтягивает, и то, что хорошо для кармана.
Ростислав: Можно я закончу! Там просто этих человек нужно обучать работать, когда в жестких рамках закона он этого не сделает.
4. Уличный опрос. Интервьюер: То, что назначен именно этот человек новым губернатором это для нашей области и города хорошо или плохо?
Александр: Я пока ничего сказать не могу. Это назначение еще только-только было, неизвестно еще что будет дальше. Но единственное, что нашего губернатора уже нужно было менять — это однозначно. А теперь посмотрим, как он у нас, да еще после нашего бывшего. Посмотрим, время покажет.
Сергей: Все они одинаковы. Ничего хорошего не будет. Они привыкли только под себя грести.
Марина: Я бы осторожно относилась к появлению этого человека, тем более на посту губернатора. Назначили из Москвы, сейчас начнут из нашей области все качать. Я пока ничего не могу сказать, я ни «за», ни «против», но опасения у меня такие существуют, что начнут растаскивать нашу область.
Нина Олеговна: Я считаю, что это хорошее назначение. У нас уже тут все отчаялись.
Ирина: Вы знаете, он же только начал, вот вчера по новостям краем уха слышала, что он там назначение какое-то проводил. Думаю, что хоть что-то изменится к лучшему, потому что хуже уже просто быть не может. Пока я затрудняюсь сказать, хорошее это назначение или плохое. Поживем — увидим.
Фаина Николаевна: Пока не знаю, посмотрим, как работать будет.
Елена Сергеевна: Это все прошло как-то мимо нас, ведь выборов не было, я отношусь к этому назначению более, чем нейтрально, мы его программы не читали, сам он себя не рекламировал. Назначили и назначили, нас не спрашивали.
Яков Дмитриевич: Я думаю, что нормальный мужик, раз его поставил Путин, значит, толковый.
Алексей Тихонович: Я думаю, что он человек пробивной, может, у Москвы для нас денег сможет выбить, лучше жить будем. Он уже был на большом посту, наверное, себя обеспечил и воровать не будет. Мы так надеемся.
Тимофей Яковлевич: Я поддерживаю Путина, он должен правильный выбор сделать. И вообще я одобряю это назначение. Когда уже все пущено неизвестно куда, то нужен контроль свыше.
Комментарии: